– На ваш взгляд, какова роль Ирана в формировании нового многополярного мира в условиях упадка гегемонии США?
Многополярный мир – это пока еще не единый мир, который мы все вместе одновременно строим. Каждый игрок в своем регионе строит региональный порядок, и из этих региональных порядков сложится большая картина многополярного порядка. Этот процесс будет длиться не меньше двух десятилетий и пройдет через два этапа. Мы наблюдаем сейчас первый, когда часть государств сопротивляется тем, кто пытается использовать современный миропорядок исключительно в своих интересах, игнорируя интересы других. На втором этапе будут формироваться новые параметры взаимодействия.
На нынешнем этапе Иран активно проявляет себя, проецирует интересы и представление о должном с помощью «Оси сопротивления», например, в отношении обострившегося конфликта в секторе Газа. Но роль Ирана на втором, созидательном, этапе в лучшую сторону отличает его от некоторых государств региона. Иран предлагает такие новые идеи, как Ормузская мирная инициатива или «Коалиция надежды», которая хорошо укладывается в российскую картину регионального и глобального порядка. Российская инициатива по безопасности в Персидском заливе также направлена на создание инклюзивной системы безопасности с участием всех региональных игроков и при взаимном учете интересов. Поэтому я вижу роль Ирана комплексной – она состоит не только в попытках сломить старый миропорядок, но и создать новый на более конструктивных началах.
- Обострение Палестино-израильского конфликта сегодня считается главным кризисом на Ближнем Востоке. Что вы думаете о судьбе Газы?
К сожалению, я должен сказать, что ближайшее будущее Газы печально. Даже в случае прекращения боевых действий на то, чтобы восстановить нормальную жизнь и инфраструктуру, вернуть в этот регион людей, которые покинули Палестину, уйдет минимум десятилетие. Чтобы в Газе воцарился мир, необходимо найти устойчивое политическое решение конфликта.
– Значит, вы смотрите на будущее Газы без оптимизма?
Специалисты по международным отношениям пессимисты по определению. Если мы будем жить только надеждами, они приведут нас к иллюзиям. Мы не можем себе позволить таких ошибок, поэтому с профессиональной точки зрения долгосрочное и скорое разрешение конфликта в Палестине не просматривается. Этот процесс займет много времени.
- На ваш взгляд, насколько вступление Ирана в такие региональные структуры, как ШОС и БРИКС, может оказать влияние на расширение ирано-российских отношений?
Для анализа ситуации я предпочитаю смотреть на российско-иранские отношения отдельно от двустороннего взаимодействия на таких площадках, как ШОС и БРИКС. Не стоит забывать, что Иран и Россия тесно координируют свои позиции и в ООН, часто выступая со сходных позиций по разным вопросам международной повестки дня.
Ближайшая задача Ирана и России – укрепление инфраструктуры двусторонних отношений: комплексное развитие МТК «Север-Юг» и логистических мощностей, облегчение платежей и поиск способов их проведения без потери средств на разнице валютных курсов, банковское сотрудничество, выход на постоянное соглашение о зоне свободной торговли между Ираном и ЕАЭС и его безукоснительное соблюдение в двустороннем экономическом взаимодействии, а также завершение работы над договором о всеобъемлющем стратегическом партнерстве между Тегераном и Москвой. Эти вопросы решаются уже сейчас.
Продвигая идею взаимодействия России и Ирана на многосторонних платформах, например, в рамках ШОС и БРИКС, официальным лицам и экспертам стоило бы ориентировать общественность на то, что многосторонние процессы длятся десятилетия. Например, чтобы из Европейского объединения угля и стали вырос современный Европейский Союз с конкретными механизмами и результатами интеграции, понадобилось 70 лет. Если мы в России и Иране будем ждать сверхбыстрых результатов от нашего многостороннего взаимодействия в рамках ШОС и БРИКС, есть риск скоро в нем разочароваться. Значимые практические результаты от работы в этих форматах лежат за пределами 2030 года. И даже для этого придётся очень много трудиться.
Ваш комментарий